|
ГЛАВА 49 Этик снова встал и выкрикнул: — Стой! Буду стрелять! Никто не остановился. Этик прицелился, глядя сквозь
прозрачную сферу, и из нее бесшумно вышел тонкий алый луч. На металлическом
полу перед бегущими появился дымящийся полукруг. Все замерли. Оружие, способное расплавить этот металл,
вызывало уважение. — Я мог бы разрезать вас всех пополам за один раз,
— сказал Лога. — Но я не хочу. Довольно насилия — мне тошно от него.
Но я убью вас, если буду вынужден. А теперь — повернитесь все разом
и отбросьте свое оружие как можно дальше к двери. — На тебя направлено девять стволов, — сказал Бёртон.
— Может, ты и уложишь одного-двоих, но остальные превратят тебя в сито. — Похоже на мексиканскую ничью, так, что ли? — угрюмо
улыбнулся этик. — Похоже, да не совсем, вы уж мне поверьте! — Поверить тебе? — вскричала Грумз. — Ты сатана, исчадие
ада! Ее пистолет выстрелил, восемь других — за ним, а из
оружия Логи сверкнул алый луч. Лога повалился навзничь. Бёртон подбежал, вскочил на
диск, прыгнул на платформу и нацелил револьвер в распростертого этика.
Остальные столпились вокруг. Пока Терпин и Тай-Пен поднимали окровавленного, серовато-бледного
Логу, Бёртон схватил пистолет со сферой на конце. Логу грубо водрузили
на стул. Он зажал рукой глубокую рану на правом бицепсе. — Он попал в Грумз! — сказала Алиса. Бёртон взглянул на раскромсанное тело и отвернулся. Лога посмотрел вокруг, точно не веря в случившееся,
и сказал: — В правом верхнем ящике моего пульта лежат три коробочки.
Принесите их мне, и я через несколько минут приду в норму. — А нет ли тут подвоха? — спросил Бёртон. — Нет! Клянусь! Довольно уже хитрить и убивать. Я не
хотел причинять вам зла! Просто хотел обезоружить вас, чтобы объясниться
с вами без опасений. Вы так склонны к насилию! — Кто бы говорил, — сказал Бёртон. — Я сделал это не потому, что мне это нравится. — Мы тоже, — сказал Бёртон, не совсем, однако, уверенный
в правоте своих слов. Он открыл каждую из трех серебряных, украшенных
изумрудами коробочек и проверил их содержимое. Как и сказал этик, в
каждой лежал флакон — два с жидкостью, один с каким-то розовым веществом. — Откуда мне знать — вдруг они источают какой-нибудь
газ? — сказал Бёртон. — Или в них яды? — Непохоже, — засомневался Hyp — Он не хочет пока умирать. — Это верно, — подтвердил Лога. — Может случиться нечто
ужасное, и только я могу это предотвратить. Возможно, мне понадобится
ваша помощь. — Ты мог бы воспользоваться ею сразу, — сказал Бёртон,
— если бы сказал нам правду — У меня были причины не делать этого. Очень веские
причины. А потом все пошло вкривь и вкось. Этик, сдавив один флакон, брызнул себе на руку прозрачной
жидкостью. Втер ее в рану на плече, морщась от боли, и отпил глоток
из второго. Из третьего он налил себе на ладонь густую розовую субстанцию
и смазал ею рану — Первое лекарство стерилизует рану, — объяснил он.
— Второе снимает шок и придает сил. Третье залечит рану в короткий срок
— всего за три дня. — А куда мы ранили тебя в первый раз? — спросил Бёртон. — Единственная тяжелая рана у меня на левом бедре. Его ставшая серой кожа через минуту обрела нормальные
краски. Лога попросил воды, и Фрайгейт принес ему. Бёртон закурил сигарету.
Вопросы теснились у него в горле. Который выплюнуть первым? Но прежде чем приступать к допросу, надо было сделать
еще кое-что Бёртон держал Логу под прицелом, а другие тем временем привели
свои кресла — Фрайгейт вернулся еще раз за креслом Бёртона. Их расставили
около диска так, чтобы не видеть тела Грумз. После этого Логе разрешили
поднять свое кресло на установленную высоту Все расселись полукругом
лицом к этику. — Думаю, нам всем не помешает выпить, — сказал Бёртон. Лога подсказал им, что нужно набрать на граале, чтобы
получить требуемое. Сам он заказал светлое вино, которое остальные ни
разу не обнаруживали в своих граалях. Бёртон повторил заказ Логи и попробовал
вино. Оно не шло в сравнение ни с чем, что он пил раньше, отличаясь
тонким, но пряным букетом. Его вкус почему-то вызвал в уме картину темно-зеленых
вод в час отлива и огромных белых птиц с багровыми клювами, кружащих
над ними. Бёртон держал на коленях оружие Логи, и первый его
вопрос был о том, как оно действует Лога показал ему предохранитель
и спуск, о назначении которых Бёртон и сам догадывался. — Ну а теперь, — сказал он, — начнем с самого начала.
Не знаю, правда, что считать началом. — Извините, что прерываю вас, — сказал мавр, — но кое-что
надо выяснить сразу. Ax-К'ак... Лога... ведь у тебя есть в башне личная
воскресительная камера, верно? — Да. — Этик помедлил. — Она не только моя. Трингу
тоже пользовался ею. Он был моим лучшим другом: мы вместе росли в Мире
Садов. Он был единственный, кому я мог доверять. — Не Стерн ли это, который пытался убить Фаербрасса
перед тем, как "Парсеваль" снялся с башни? — Да, это он. Как вам известно, ему это не удалось.
Поэтому, когда я понял, что Фаербрасс попадет в башню раньше меня...
и Сигген тоже... мне пришлось убить их обоих. Сигген не сказала Фаербрассу,
кто я такой. Она поверила в то, что я будто бы отказываюсь от своих
планов и отдаюсь на милость Совета — но для этого надо попасть в башню
и воскресить Совет. Она никогда бы не согласилась, если бы я не солгал,
не сказал ей, что заблокировал связь с компьютером и что только я могу
снять запрет. Она обещала не говорить обо мне Фаербрассу, пока мы не
окажемся в башне. Но при этом готовилась вместе с Фаербрассом опередить
меня. Чтобы проверить, правду ли я говорю. Помимо всего прочего, я боялся,
что в вертолете по пути в башню она передумает и выдаст меня Фаербрассу.
И я... взорвал бомбу, которую на всякий случай заложил в вертолет. — Кто такая Сигген? — спросила Алиса. — Моя жена. Она выдавала себя за Аню Обренову, русскую
летчицу. — О, — сказала Алиса. По щекам Логи потекли слезы. — Ясно, что твои товарищи обнаружили твой личный воскреситель
и отключили его. Иначе ты бы совершил самоубийство и таким путем перенесся
в башню. Сейчас он действует? — Да. У меня их, собственно, было два — но оба нашли
и отключили. — Значит, если бы мы сейчас убили тебя, ты ушел бы
от нас, — сказал Бёртон. — Почему же ты не позволил нам этого сделать?
Или сам не убил себя? — Потому что, как я уже сказал, вы мне можете понадобиться.
Потому что меня тошнит от насилия. Потому что я перед вами в долгу.
— Лога помолчал. — Общий воскреситель я заблокировал уже давно. Он мог
включиться только по моему сигналу — и этот же сигнал должен был одновременно
убить всех в башне, в подземельях и в районе всего моря. Но у нас с
Трингу были свои линии. Одна камера помещалась у подножия башни. Шармун,
женщина, замещавшая Моната и Танабура в их отсутствие, сказала мне,
что обе камеры обнаружены. Сказала, чтобы я не трудился совершать самоубийство
в надежде воскреснуть в башне и продолжить свои злодеяния. Я — и злодеяния! — Что-то мы запутались, — сказал Бёртон. — Начни сначала. — Хорошо. Но я буду по возможности краток. Кстати,
где Гильгамеш? — Жаль, — сказал этик. — Ему, как и его мифическому
тезке, не удалось проникнуть в тайну бессмертия. — Он встал, сказав:
— Я только взгляну на экраны. Подходить к ним не буду. Все наставили на Логу пистолеты, пока он ковылял к
краю платформы. "А зачем, собственно?" — подумал Бёртон. Если этик сказал
правду, он в любое время может уйти от них, дав себя убить. Лога дотащился до кресла и сел. — Может, нам и удастся что-то сделать. Не знаю. Время
у нас еще есть. Итак... И он начал сначала. Когда вселенная была юной, когда после взрыва первичного
сгустка энергии материи сформировались первые обитаемые планеты, на
одной из этих планет в процессе эволюции возник народ, отличавшийся
от других. Не только в физическом отношении. Все разумные существа обладали
двуногим или кентаврическим строением, руками, стереоскопическим зрением
и так далее. Но все они, хотя и были разумными, не имели самосознания,
концепции своего "я". — Мы размышляли об этом, — сказал Фрайгейт, — но... — Постарайтесь по возможности не прерывать меня. Это
правда: все разумные существа, обитавшие во вселенной, были лишены самосознания
— насколько известно нам. Понимаю, в это очень трудно поверить. Вы себе
не можете этого представить. Однако это было и есть правдой — только
сейчас появились исключения. Раса, отличная от других, была точно так же лишена
самосознания в начале своей истории. Однако у них была наука, только
они распоряжались ею не так, как сознающие свое "я" существа. У них не было религии, не было концепции богов или
единого Бога. Она появляется лишь на развитой стадии самосознания. И вот, к счастью для этой расы, названной ее последователями
Первыми, один из их ученых во время эксперимента случайно получил ватан. Так Первые получили первое свидетельство существования
экстрафизической энергии. Я пользуюсь термином "экстрафизический", чтобы
избежать аналогии с "парапсихическим" — понятием, объединяющим реально
существующие, но неконтролируемые и неуловимые силы вроде телепатии,
телекинеза и прочих явлений сверхчувственного восприятия. Бёртон воздержался от замечания, что это он ввел на
Земле термин "сверхчувственное восприятие". — Возможно, ватан тоже относится к области парапсихического
— если так, то это единственное в ней управляемое явление. Безымянный
ученый, случайно генерировавший ватан из экстрафизической энергии, не
знал, что это такое. Однако он — или она — продолжил эксперимент и создал
новые ватаны. Именно создал, сформировал из экстрафизической энергии.
Извлек их из поля, существующего в одном пространстве с материей, но
обычно не взаимодействующего с ней. Первые ватаны, по всей видимости, подключились к живым
существам, оказавшимся поблизости. — К любым? — тихо спросил Hyp. — К любым. К насекомым, деревьям, морским звездам.
После миллионов лет научной работы мы так и не знаем, почему ватаны
привлекает энергия живых организмов. Одна из сотен теорий предполагает,
что жизнь тоже форма экстрафизической энергии. Или скорее средство связи. Эффект подобных подключений был замечен далеко не сразу.
Ватан является источником самосознания, но осуществляет его лишь через
посредство живых существ, причем существо для обретения самосознания
должно иметь высокоразвитую нервную систему. Причем ватан подключается к человеческому существу
лишь в момент зачатия. В момент слияния сперматозоидов с яйцеклеткой.
Не спрашивайте меня, почему, но это правда. Очевидно, позже зародыш
"затвердевает", оказывает сопротивление контакту. Из лаборатории неизвестного ученого вылетали биллионы
ватанов, из них миллионы подключались к зиготам разумных существ. И
вот так, насколько известно, во вселенной впервые зародилось самосознание.
Дети, наделенные им, подрастали, и ни старшее, ни последующее поколения
не могли понять, что же в них необычного. Самосознательным детям и молодежи
всегда трудно понять взрослых, но тогда пропасть была особенно глубока
и всякое понимание отсутствовало. Постепенно не обладавшие самосознанием особи вымерли.
И лишь лет через двадцать пять после появления первого ватана был открыт
источник самосознания. Тогда производство ватанов было признано необходимостью. Шли века. Появились ракетные космические корабли. Спустя
еще несколько столетий была открыта новая движущая сила, найден способ
обмануть материю и стали возможны межзвездные перелеты на невиданных
дотоле скоростях. Но даже и теперь для преодоления одного светового
года требовалось семь земных дней. — Видимо, реализовали старую научно-фантастическую
идею о переходе в другие измерения? — спросил Фрайгейт. — Нет. Но сейчас у нас нет времени вдаваться в объяснения. К тому времени Первые стали считать, что их этический
долг — дать через ватаны бессмертие и самосознание всем разумным существам.
С этой целью отправлялось множество экспедиций. Когда одна из них обнаружила
планету с обитателями, чей мозг был способен развить самосознание, там
поместили ватанные генераторы — их зарыли глубоко под землей, чтобы
аборигены не смогли до них добраться. — Зачем же их спрятали? — спросил Hyp. Он был бледен,
точно откровения Логи причиняли ему боль. — Почему спрятали? Почему просто не отдали генераторы
первому же самосознательному поколению? Ты сам знаешь почему. Представь,
что генераторы попали в человеческие руки. Сразу же началась бы борьба
за то, чтобы монополизировать их и получить возможность бессовестно
эксплуатировать других. Нет — нельзя доверять ватанные генераторы расе,
не достигшей определенного этического уровня. Бёртон не стал спрашивать, почему Первые не установили
на каждой планете свой гарнизон, чтобы закрепить общественное использование
ватанов. Со своим уровнем науки и этики Первые могли бы скорее развить
аборигенов. Но они не считали это этичным. Кроме того, им не хватило
бы персонала, чтобы управлять всеми планетами. На лицах его спутников отражалась мучительная борьба
— наименее затронутым казался Фрайгейт. Hyp, всегда такой гибкий, такой
устойчивый перед психологическим шоком, страдал больше всех. Он не мог
смириться с синтетическим происхождением ватанов — тех же душ. С тем,
что их создали такие же, как люди, существа с помощью техники. Что не
Аллах распределяет их А Нур верил в божественную природу души куда крепче,
чем многие религиозные люди. Лога, должно быть, это сознавал. — Творца нет, — сказал он, — есть только творение —
вселенная. И Первые, и мы принимаем ее как свидетельство его существования.
Но нет никаких свидетельств тому, что создавшее нас существо проявляет
какой-то интерес к своим созданиям. Оно... — Оно? — хором воскликнули Алиса и де Марбо. — Да. У Творца, насколько нам известно, нет пола. На
языке Моната он среднего рода. — Монат принадлежал к Первым? — спросил Тай-Пен. — Нет. Первые давным-давно совершили Продвижение. Сородичи
Моната — преемники Первых, но не прямые, а через пятые руки. Все их
предшественники, прежде чем "продвинуться", передавали свой факел другим.
Сам Монат — один из десяти тысяч своих соплеменников, оставшихся пока
в живых. Все остальные "продвинулись". Некоторые теологи полагают, что само Созидающее Начало
не сделало ничего, чтобы дать своим разумным созданиям ватаны. По его
божественному плану нам, смертным, надлежит самим позаботиться о своем
спасении. Но это как-то нелогично — ведь ватаны были получены чисто
случайно, и многие биллионы умерли, так и не обретя ни самосознания,
ни бессмертия. И еще многие биллионы, если не триллионы, умрут и погибнут
навеки, прежде чем мы, этики, доставим им ватаны. Так что, похоже, Созидающему
Началу нет дела до нашего самосознания и бессмертия. И остается самим смертным, где бы они ни жили, исполнить
то, что примитивные религии считали прерогативой Творца. |