|
ГЛАВА 6
- Париж, - повторил Ивар. - Я был там с моим отцом
Рагнаром; сыном Сигурда Хринга, когда мы, норвежцы, приплыли вверх по
Сене в марте, а франки не ожидали викингов в такое раннее время года.
Год был 845, так мне говорили. Правитель франков, Карл Лысый, разделил
свою армию надвое. Я посоветовал отцу напасть на меньшие силы, что
мы и сделали. Мы убили их всех, за исключением ста одиннадцати пленников.
Этих мой отец сейчас же повесил, всех разом, в жертву Одину, на островке
в Сене, а другая часть франкской армии наблюдала за нами. Должно быть,
полные штаны наложила от ужаса.
Мы дошли дальше, до самого Парижа, городок-то оказался куда меньше,
чем тот громадный город, о котором мне рассказывали остальные. В Пасхальное
воскресенье, самый святой день для христиан, мы штурмовали Париж и убили
многих из тех, кто поклонялся Спасителю. Один был к нам добр.
Ивар улыбнулся под стать саркастическому тому своего голоса. Он не верил
в богов, языческих или христианского. Но Дэвис, внимательно наблюдая
за ним, увидел выражение его лица и прищур глаз. Вероятно, они выражали
ностальгию, или, возможно, какую-то бездонную тоску. Дэвис уже видел
это выражение десятки раз до сегодняшнего вечера.
Мог ли безжалостный и безумный охотник до власти тосковать о чем-то
ином, чем то, чем он теперь обладает? И не желал ли он также избавиться
от этого места и его ответственности, и от всегда грозящей опасности,
что его убьют? Имел ли он, подобно Дэвису и Фаустроллу, цели, какие
многие посчитали бы за идеалистические или романтические? Не хотелось
ли ему избавиться от своих ограничений и стать свободным? В конце концов,
могущественный властитель такой же пленник, как раб.
- Одноглазый Один нас благословил, - повторил Ивар, - хотя, возможно,
это просто было совпадение, что у Карла Лысого вышли серьезные осложнения
с другими франкскими государствами и с его амбициозными братьями. Вместо
того, чтобы воспрепятствовать нам идти вниз по Сене, он заплатил нам
семь тысяч футов серебра, чтобы мы оставили его королевство. Что мы
и сделали, хотя вовсе не обещали не возвращаться туда позже.
До сих пор Фаустролл не прерывал короля, хотя время от времени на его
физиономии показывалось отвращение. Он пил быстро и много, кубок его
никогда не пустовал. Раб за его спиной хорошо следил за этим. Раб еще
и давал французу сигареты, после того как тот покончил с собственным
запасом. Раб был Шарко, очевидно, ему поручил король сегодня прислуживать
Фаустроллу.
Шарко хмурился, то и дело его губы шевелились. Слова его тонули в оглушающем
шуме - и хорошо, подумал Дэвис. Дэвис-то умел читать по губам - и английский,
и эсперанто. Знал бы Ивар, что говорит Шарко, он бы его высек, а потом
зачислил его в команду мойщиком гальюнов.
Наконец, француз со стуком поставил свою деревянную чашу на стол, отчего
все окружающие, в том числе и Ивар, вздрогнули.
- Ваше величество нас извинит, - произнес он громко.
- Но вы все тот же, что были на Земле. Вы ни на дюйм не прогрессировали;
вы все тот же распроклятый варварский пират, вы по-прежнему оскорбляете
других, вы все тот же старый лицемер, который умер в Дублине. Но мы
не оставляем надежды относительно вас. Мы знаем, что философия в ее
практической форме патафизики - ворота к истине для вас. И, хотя на
первый взгляд, вы кажетесь простаком-дикарем, мы-то знаем, что вы -
гораздо больше этого. Нас в этом убедил наш короткий разговор в Зале.
Многие, сидящие за столом, в том числе Дэвис, были скованы, точно морозом,
хотя они повращали глазами в сторону друг друга, а затем уставились
на Ивара. Дэвис ожидал, что тот схватит свой боевой топор, всегда находившийся
у него под рукой, и отхватит Фаустроллу голову. Но викинг даже не покраснел,
и сказал только:
- Мы побеседуем с тобой позже об этой философии, которая, мы надеемся,
содержит больше мудрости и меньше чепухи, чем речи всех этих ирландских
попов, мужчин в женских юбках!
"Мы" Ивара Дэвис понял как подражание и поддразнивание Фаустролла.
Затем Ивар поднялся, молчание последовало за тремя ударами в громадный
бронзовый гонг.
Ивар заговорил громко, голос его раздавался во всех углах громадного
зала:
- Пир закончен! Сегодня мы собираемся рано лечь спать, хотя я подозреваю,
что многие из вас не уснут до тех пор, пока кое-что у вас не перестанет
подниматься!
Толпа зароптала от удивления и разочарования, но за этим последовал
смех над королевской шуткой. Дэвис состроил гримасу в отвращении. Энн,
видя его выражение лица, широко улыбнулась.
- Мы еще не все съели и не все выпили, - продолжал Ивар, - не по этой
причине я прекращаю пир. Но мне пришло на ум некоторое время тому назад,
что завтра - трехлетняя годовщина основания моего королевства. Это
был день, когда я, раб грязного тирана скоттов Эокайда Отравителя, поднял
восстание вместе с Арпадом, тоже рабом, и с двумястами рабов, большинство
которых сидят теперь на почетных местах в этом зале. Мы тихо задушили
стражников вокруг зала Эокайда. Он со своими телохранителями все спали,
чтобы прошло действие опьянения, находясь в безопасности, как они считали,
в своем зале с толстыми стенами на высоком холме. Мы сожгли бревенчатое
строение и убили тех, кто умудрился выйти из огня. Всех, кроме Эокайда,
а его мы захватили в плен.
На следующий день я казнил его, вырезав у него на спине орла, так же,
как я поступил с королем Эллой из Йорка и с королем Эдмундом из Восточной
Англии, с некоторыми другими моими врагами, которых я принес в жертву
Одину.
Дэвид содрогнулся. Хотя ему никогда не приходилось видеть своими глазами
этот особый способ казни, он множество раз слышал о нем. Жертву укладывали
лицом вниз, его позвоночник разрезали, а легкие вытягивали из него и
укладывали у него на спине, образуя грубое изображение орла с распростертыми
крыльями.
- Я решил, что мы должны все рано лечь спать, а завтра рано встать.
Рабы получат выходной день, им дадут много еды и питья. Все будут праздновать.
Мы все поработаем, чтобы добыть много рыбы, а вечером начнем празднество.
Устроим игры и соревнования в стрельбе из лука, в метании копий и в
борьбе, а те, кто на кого-нибудь злится, смогут бороться со своими
врагами до смертельного исхода, если таково будет желание.
В ответ на это толпа громко закричала и загудела. Ивар поднял руки в
знак призыва к молчанию, потом добавил:
- Отправляйтесь спать! Завтра мы будем веселиться и благодарить богов,
кто бы они ни были, которые создали этот мир, за то, что мы свободны
от жестокого правления Эокайда, мы свободные люди!
Толпа разразилась радостными криками, а потом устремилась прочь из зала.
Дэвис, держа в одной руке свой грааль, направлялся к башне и был уже
на полпути подъема на первый холм, когда за его спиной раздался ровный
голос Фаустролла:
- Подожди меня! Мы пройдем остальной путь с тобой вместе!
Дэвис остановился. Через некоторое время француз, не спеша, поравнялся
с ним. Тяжелые испарения виски, смешанные с запахом рыбы, окутывали
его, и слова он произносил не совсем внятно:
- Mon ami! Mia amico! (Мой друг франц., итая.) То, что наступает на
пятки дня - это прекрасно, разве не так? Существа, которые сжигают в
ночной вазе свои неземные призраки, как это вдохновляет!
Мудро - выше человеческой мудрости, они с нами не имеют ничего общего.
Но они великодушны в своем великолепии!
- Гмм-м! - произнес Дэвис.
- Весьма наблюдательное замечание. Скажи мне, друг мой, как ты думаешь,
что является истинной причиной того, что Ивар прекратил пир?
- Что?
- Не доверяю я козлу, который ведет за собой тех, кого можно стричь.
Государственные деятели и политиканы, генералы и адмиралы, они редко
открывают свои истинные намерения. У Бескостного на уме что-то такое,
что не понравится его врагам. И его людям тоже.
- Какой ты циничный, - заметил Дэвис. Он посмотрел через Реку. Долины
и холмы в королевстве Арпада были темными, за исключением рассеянных
костров часовых, да на верхушках сигнальных бамбуковых башен горели
факелы на расстоянии полумили друг от друга, образовывая линию длиной
в десять миль.
- Циничный? Синоним для опыта. И для того, чьи глаза долго были открытыми
и чей нос чутко улавливает испорченность, как нос шерстистого существа,
которое некоторые считают другом человека. Помни, наш вождь происходит
из страны, где что-то, подгнило, если перефразировать Эйвонского Барда.
Они снова пошли. Дэвис спросил:
- Что такого сказал Ивар, чтобы пробудить твои подозрения?
- Ничего - и все. Мы ничего не принимаем на веру. Значение слов и выражение
лица, твердость предметов, постоянство вселенной, то, что огонь всегда
жжет кожу, что определенная причина всегда приводит к определенному
результату, а то, что поднимается вверх, должно опуститься. Не всегда
это оказывается неизбежно.
Он размахивал вокруг себя цилиндром своего грааля, чтобы все это перечислить.
Дэвис не чувствовал себя склонным беседовать о метафизике или вообще
о чем-нибудь. Тем более, не с этим типом, который говорил бессмыслицу.
Но он принял приглашение Фаустролла присесть во дворе башни и некоторое
время поболтать. Возможно, он сможет выяснить, почему Фаустролл подозревает,
будто Ивар что-то задумал. Не то, чтобы это составляло какую-то разницу.
Что он может сделать здесь, чтобы что-то изменилось?
Возле ряда факелов, воткнутых между кирпичами стены, стоял столик. Они
сели. Француз открыл свой грааль и вытащил металлический сосуд, до половины
налитый виски. Дэвис взглянул на формулу, начерченную краской на лбу
у этого странного человека. Он посещал лекции по дифференциальному
исчислению в медицинском колледже и был знаком с обозначениями. Но,
если не знать, к чему относятся символы, невозможно понимать, что они
обозначают, или как их употреблять. Он прочел: "0 - а + а + 0 =..."
Фаустролл сказал:
- Значение этой формулы? Бог в точке на касательной между нулем и бесконечностью.
- Что обозначает?
Фаустролл произнес ровным голосом, как будто бы когда-то запомнил наизусть
из лекции:
- Бог по определению не имеет изменения, но нам должно быть позволено...
- Это что, очень долго? - спросил Дэвис,
- Слишком долго для сегодняшней ночи -и вероятно, для вечности. Кроме
того, мы лучше выпьем. Мы можем ясно все себе представить, но наше
тело устало и мозг не работает на все восемь оборотов.
Дэвис поднялся:
- Тогда отложим на завтра. Я тоже устал.
- Да. Ты лучше сможешь понять наши тезисы, если у нас будет перо и клочок
бумаги, чтобы их изложить.
Дэвис пожелал французу спокойной ночи и оставил его сидящим за столом
и уставившимся на темный виски, как будто бы это был хрустальный шар,
раскрывающий будущее. Он направился наверх, в свою крошечную комнатушку.
И только у самой двери вспомнил, что сбился в своем разговоре с Фаустроллом.
Француз его запутал. И так и не сказал Дэвису, что он заподозрил насчет
Ивара.
Дэвис пожал плечами. Завтра он выяснит это. То есть, если язык этого
безумца опять не заведет в сторону. Прямая линия для француза не является
кратчайшим путем между двумя точками. В самом деле, он, возможно, отрицает
полностью ценность Евклидовой геометрии.
У Дэвиса также появилось беспокойное ощущение того, что почти психопатическое
поведение Фаустролла скрывает весьма острый ум и знание естественных
наук, математики и литературы, намного превосходящие его собственные.
Его нельзя было рассматривать как просто ненормального.
Дэвис толкнул незапертую дверь на деревянных петлях. Выглянул сквозь
незастекленное отверстие во тьму, освещенную лишь переполненным звездами
небом. Но это освещение было такое же, если не сильнее, как свет полной
земной луны. Сначала все казалось мирным. Все, кроме часовых, отправились
спать. Потом Дэвис заметил тени, движущиеся в долине под башней. Когда
глаза его привыкли к этому бледному освещению, он увидел, что в этой
тени скрывается большое количество людей.
Сердце у Дэвиса внезапно сильно забилось. Захватчики? Нет. Теперь он
увидел Ивара Бескостного в коническом бронзовом шлеме и в длинной кольчуге,
с боевым топором в руке, вот он спускается с холма по направлению к
скоплению людей. Позади него идут его телохранители и советники. Они
тоже вооружены и в броне. У каждого по два бронзовых меча, упрятанных
в ножны, кроме того, многие несут; копья и боевые топоры. У других -
сосновые факелы и мешки. В мешках, как сразу догадался Дэвис, - пороховые
бомбы.
Фаустролл оказался прав. Никакого празднества завтра не будет - разве
что пир в честь победы. Король солгал, чтобы скрыть военную операцию.
Тем, кто - пока что - в операции не участвует - солгали. Но избранным
воинам приказали собраться тайно в определенное время.
Внезапно звездный свет был закрыт легкими облаками. Облака быстро начали
темнеть. Дэвис больше не мог видеть Ивара и вообще никого из людей.
И вот послышался звук отдаленного грома, и первый зигзаг молнии показался
на севере.
Вскоре разъяренный дождь и электрическое неистовство, которые часто
случались по ночам, окажутся в королевствах Ивара и Арпада. Как волки
на овечье стадо, подумал Дэвис. А Ивар и его армия станут вроде древних
ассирийцев, кинувшихся с холмов на евреев, как писал этот поэт - как
же его? (Дэвис вспоминает стихотворение Дж. Г.Байрона "Поражение
Сеннахериба" (из цикла "Еврейские мелодии", 1815 г.):
"Ассирияне шли, как на стадо волки,
В серебре их и злате сверкали полки"...)
Но кого собирается убивать Ивар?
|